Адмирал галактической империи - Страница 48

Однако справились, хотя и пришлось попотеть. Абордажные группы пяти имперских кораблей – это не хухры-мухры, и, несмотря на отчаянное сопротивление, адеров постепенно оттеснили вначале от мест прорыва, а потом и вовсе в глубь корабля.

Когда началась зачистка, произошло нечто странное. Десантники получили приказ захватывать только офицеров, и не слишком много, лишь бы хватило для серьёзного, с пристрастием разговора. А вот что делать с представителями неизвестной расы, которые обнаружились на мостике корабля, было неясно. Ти'тали, а это были именно они, сопротивления не оказали, но и разговаривать не хотели. Однако человеческий язык они понимали, и командовали тоже, очевидно, они. Во всяком случае, при приближении десантников к отсеку, где скрывались эти уродцы, адеры будто обезумели, бросаясь в самоубийственные и абсолютно бездарные атаки. Однако, когда люди взорвали ведущие на мостик люки и сержант, командовавший группой, матерно приказал всем бросить оружие, один из ти'тали бросил короткую фразу, и ящеры послушно и безропотно дали себя разоружить. На том, правда, свидетельства лингвистического образования новых пленных и закончились.

Одного, по виду самого представительного, Шурманов забрал с собой, на линкор. На вопрос Ковалёва, в чём у этого уродца заключается представительность, бывший сиделец тут же ответил, что он самый неторопливый и пузатый. Адмирал только головой в ответ покрутил. Сомнительные, конечно, признаки, но всё же эта точка зрения имеет право на существование.

Ковалёв подошел к клетке, внимательно посмотрел на пленного:

– Эй ты, скотина, тебя как зовут?

Ти'тали внешне остался абсолютно безучастным. Шурманов, стоящий позади адмирала, злобно усмехнулся:

– Думаешь, не спрашивал? Молчит, сволочь.

– Это плохо. – Ковалёв задумчиво побарабанил пальцами по металлическому пруту клетки. – Так ты говоришь, он не один такой?

– Ну да. Их корыто через пару часов сюда приволокут, там этих уродов целая толпа.

– Это радует… Ладно, не хочет говорить по-хорошему – заговорит по-плохому. Надо и Ланцету попрактиковаться, а то он уже засиделся без дела. А помрет пациент – невелика беда, у нас ещё есть. Слушай, док, подбери, пожалуйста, информацию о физиологии этих хоботных.

– Сделаю, – кивнул Шерр. – Думаешь, поможет?

– Думаю, да. Боли не любит ни одно живое существо, во всяком случае, я таких не встречал. Мазохисты не в счёт, это уже отклонение от нормы. Так что Ланцет, думаю, справится с этим индивидуумом. Если даже говорить не заставит, то уж поорать – точно. Хоть вопли услышим…

Говоря всё это, Ковалёв краем глаза наблюдал за пленником, и от него не укрылось, как дернулся ти'тали. Замечательно, клиент наполовину созрел, теперь Ланцету, скорее всего, не потребуется много усилий. Страх ломает волю порой даже лучше боли, не зря же говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти.

Через час в кают-компанию, где командиры, пока суд да дело, устроили себе лёгкий перекусон, явился Ланцет, звякая инструментами в потёртом кожаном чемоданчике, и лучезарно улыбнулся:

– Ну что, где наш пациент?

– Давай пожуй вначале. А то пёс его знает, сколько тебе работать сегодня, – ответил Ковалёв, кивнув штатному палачу эскадры на свободный стул. – Тебе чай или кофе?

– Томатный сок, – улыбнулся Ланцет.

– Тогда сам возьми. Займись давай самообслуживанием.

Ланцет кивнул, навалил себе целый поднос всякой снеди и принялся с аппетитом уплетать её, запивая похожей на кровь густой красной жидкостью. Дайяну при виде этого даже передернуло, а вот мужчинам абсолютно не мешало. В конце концов, Ковалёв вместе с Ланцетом, можно сказать, спина к спине дрались – и ничего. Ну, есть у человека садистские наклонности, хотя корабельный диагност и орёт, что нету, – так что, убивать его за это? Тем более что использует он их исключительно на пользу делу и делает что-либо только по приказу.

Закончив насыщаться, Ланцет встал, аккуратно помыл руки и снова улыбнулся. Дайяна опять вздрогнула – не любила она всё же палача. Что поделаешь, каждый из нас в чём-то остаётся чистоплюем. У Ковалёва, к примеру, Ланцет не вызывал никаких особых эмоций, кроме, наверное, уважения к профессионалу. Адмирал вообще уважал профессионалов в любой области.

Прихватив с собой планшет, в памяти которого было записано все, что было известно о расе, к которой принадлежал его клиент, Ланцет бодрым шагом проследовал в трюм. Идти за ним туда решил только Шурманов. Остальные отказались, и, как оказалось, правильно сделали – немолодой уже и много повидавший на своем веку вояка с бледным лицом рассказывал потом, что таких криков в жизни не слышал. Правда, и потребовалось всего ничего – сунуть паяльник в хобот. Главный палач эскадры даже расстроился, что не удалось как следует попрактиковаться.

Ну что же, Ланцет в очередной раз доказал, что дело своё знает отлично. Во всяком случае, буквально через пять минут общения с ним ти'тали уже вполне сносно говорил на общеимперском. Он и впрямь оказался командиром захваченного корабля, Шурманов не ошибся, и теперь был готов… нет, он прямо-таки настаивал на том, чтобы сотрудничать с победителями. И чего он, спрашивается, до этого ломался? Что, надеялся на какие-нибудь иные варианты? Вот уж действительно наивное существо. У них там что, страна непуганых идиотов?

Рассказывал он много и с такой скоростью, что казалось, боится не успеть сказать всё. И выходила в результате банальная, но неприятная история, уходящая корнями в глубокое прошлое. Привет от далеких предков, так сказать.